(Детям лучше не читать.)

Другой взгляд на открытие Америки

Э.Г. Александренков
Доклад в ВГБИЛ, по приглашению посольства Венесуэлы.
12 октября 2012 года.

Уважаемые друзья!
Прежде всего, хочу поблагодарить устроителей сегодняшнего мероприятия за приглашение выступить здесь с сообщением в день 12 октября. То есть в день, когда европейцы (испанцы, ведомые итальянцем) пересекли Атлантику и увидели неизвестные им дотоле острова и их обитателей.
Тема моего выступления обозначена как «Другой взгляд на открытие Америки».
Пожалуй, правильнее говорить о разных взглядах на это событие в истории человечества.
С точки зрения европейца конца 15 в., вероятно, это можно рассматривать как открытие, хотя европейцы попадали в западное полушарие и до Колумба.
Поскольку Христофор Колумб был убежден, что, преодолев океан, он пришел в Индию, то и обитатели островов, а затем и материковых земель, получили у испанцев и других европейцев наименование «индейцев» (indios).
Cовременники-европейцы оценили это событие в весьма восторженных тонах. Приведу только одно из высказываний. Лопес де Гомара, один из первых историков завоевания испанцами Америки, написал полвека спустя так: «Величайшее дело после сотворения мира, за исключением воплощения и смерти того, кто его создал – это открытие Индий; и теперь их зовут Новым Светом» ("La mayor cosa después de la creación del mundo, sacando la encarnación y muerte del que lo crió, es el descubrimiento de Indias; y así las llaman Mundo-Nuevo")
* * *
В договоре с испанскими королями, который Колумб заключил перед первым плаванием, о вероятном местном населении речи не было.
Во время самого плавания по островам Колумб так обобщил свои впечатления об островитянах - «Нет у них оружия, и все наги и неизобретательны в военных делах и настолько трусливы, что тысяча не отважилась бы противостоять трем (испанцам – ЭА), и поэтому они хороши, чтобы ими повелевать и заставлять их работать, сеять и делать все другое, что будет необходимо, и чтобы сделали поселения, и научились ходить одетыми и нашим обычаям».
Это - уже намётки трансформации жизни аборигенов, содержащие политические, экономические и культурные аспекты: подчинение, принудительный труд, насильственные изменения культуры.
Начиная с подготовки ко второму плаванию, очевидно, что основной идеологической составляющей испанской экспансии за пределы Атлантики стало намерение распространять католическую веру.
В папской булле «Интер цетера» Папа распоряжался «приступить… к подчинению упомянутых островов и материков и их жителей и обитателей… и обратить их в католическую веру». Папа даровал королям и их потомкам острова и материки, уже найденные и те, что будут найдены, «со всеми владениями, городами, замками, поселками и селениями, с правами, юрисдикцией и всем, что к ним относится».
В инструкции Колумбу короли повелевали всеми способами стремиться к обращению встреченных им людей в католичество. В состав второй экспедиции, в отличие от первой, были включены священники и монахи.
В этом и трех других плаваниях были открыты Малые Антильские острова, Пуэрто-Рико, Ямайка, Тринидад. Испанцы ознакомились с северным побережьем нынешней Венесуэлы и Центральной Америки – от Гондураса до Панамы.
* * *
Политика центральной испанской власти по отношению к аборигенам формировалась двумя факторами: задачами христианизации и экономическими соображениями (получения выгод для казны).
Реализация этих общих намерений зависела от устремлений конкистадоров, и позже колонистов, удовлетворить свои собственные потребности.
Вектор решения главных задач, духовной (распространение веры) и хозяйственно-экономической (получение выгоды), складывался в противостоянии интересов короны и колонистов.
Центром испанской колонизации стала Эспаньола. Начальный период обменных отношений с аборигенами быстро завершился. С 1496 г. на покоренных местных жителей была наложена подать «продуктами земли» (прежде всего золотом и хлопком). В дальнейшем подать была заменена институтом, который стал называться энкомьендой (от испанского глагола encomendar – вручать, препоручать и т.д).
Конкистадоры и поселенцы получали (от местных властей или распоряжением из Испании) определенное число аборигенов, труд которых они могли эксплуатировать. За этот труд испанцы должны были давать определенное вознаграждение (jornal), как правило, в виде одежды и пищи. Одним из условий энкомьенды было обращение индейцев в католицизм.
В начальный период колонизации островов рабочей силой во всех сферах хозяйства испанцев были местные жители (энкомендированные или рабы), а также привезенные с соседних земель (обычно, рабы). Они были заняты преимущественно на золотых приисках, в земледелии и уходе за скотом, а также в переноске грузов.
Энкомендированные должны были работать определенное число месяцев в году (на практике порядок работы мог меняться). Если индейцы, находившиеся в энкомьенде, оставались без хозяина (по причине его смерти, лишения права на энкомьенду и др.), их судьбу (а это, чаще всего, вручение другому испанцу) определяла королевская воля.
Формализация отношений между колонистами и аборигенами постоянно претерпевала колебания в противостоянии двух факторов: стремление короны удержать свою власть над индейцами как подданными и намерение колонистов максимально использовать их труд в свою пользу.
Менялось представление о сроках энкомьенды (от нескольких лет до пожизненной и на несколько «жизней»), о том, передается ли она по наследству, и кто может быть наследником, в какой форме должна осуществляться (трудом индейцев или данью), где и как должны жить энкомендированные и др.
Подчеркну, что институт энкомьенды касался только труда аборигенов, а не их земель.
* * *
Подчинение испанцами аборигенов Антильских островов, как и обитателей других регионов Америки, включало в себя два связанных между собой аспекта. Один из них, юридический - право испанских королей на завоевание новых земель. Поскольку это право рассматривалось как реализация необходимости распространения христианской веры и было благословлено римским Папой, оно поначалу не подвергалось сомнению.
Другой аспект, моральный - обращение с завоеванными. Испанская корона с самого начала и постоянно выражала свое покровительство аборигенам - наказ хорошо обращаться с индейцами регулярно присутствовал в распоряжениях, отправленных на Антилы, а затем и в другие земли Америки.
Часто в королевских документах выказывалась озабоченность тем, чтобы при общении испанцев с коренными обитателями не обременялась королевская совесть (conciencia, conciencias), или говорилось об ее облегчении (descargo).
Однако намерения и попытки властей в метрополии упорядочить жизнь индейцев в той форме, как это думалось монархам и их советникам, не облегчали участи аборигенов. Обращение завоевателей и колонистов с местным населением определялось экономическими целями пришельцев (получить скорейшую выгоду), хотя эти цели иногда и оправдывались идеями морального характера.
Направить отношения между завоевателями и завоеванными в юридическое русло были призваны так называемые Законы Бургоса (1512-1513 гг.). Они были разработаны специально созданным советом с учетом пожеланий монахов-доминиканцев и францисканцев, стоявших на том, что «неверные» должны привлекаться к христианской вере с лаской и любовью, а не посредством грубости, рабства и мучений, как это было.
В преамбуле к Законам говорилось о постоянном желании королей, чтобы индейцы пришли к познанию католической веры, и что длительный опыт показал, что для этого изданных прежде распоряжений недостаточно, так как индейцы по природе своей склонны к праздности и порокам.
Причина того, что на них не воздействовало христианское учение, испанской короне виделась в том, что они обитали вдали от испанцев и, поэтому, когда приходили в свои поселения с работ, где их наставляли в вере, то обращались «к обычной праздности и порокам». Поэтому было решено приблизить места обитания индейцев к поселениям испанцев. Короли полагали, что применение этих законов облегчит положение аборигенов во многих аспектах (их будет легче лечить, легче будет их защищать от беззакония хозяев и др.). Как отмечали некоторые исследователи, в законах Бургоса сохранилось противоречие (даже несовместимость) между свободой индейцев, провозглашенной короной, и наличием энкомьенды.
По мере завоевания соседних с Эспаньолой островов приобретенный на ней опыт эксплуатации аборигенов, зафиксированный в Законах Бургоса, распространился на другие Большие Антильские острова, а затем и на материковые земли.
Появились и противники энкомьенды. Одно из их возражений - энкомьенда была против свободы индейца, и поэтому противна божественному и человеческому праву. Утверждалось также, что энкомьенда разрушает индейцев духовно и телесно, что она противоречит всем правилам теологии и моральной философии. Наконец, что энкомьенда – против бога и церкви.
Одно время казалось, что сторонники свободы индейцев убедили власть в своей правоте. После неоднократных советов и обсуждений (в том числе в присутствии короля), кардинал Адриан торжественно объявил, что «те неверные люди» (так он сказал об индейцах) должны привлекаться к знанию бога через мир и любовь, а не через войну и рабство. Это случилось в 1520 г.
Однако несколько лет спустя (1524 г) после событий на побережье Венесуэлы, где были убиты нескольких монахов и разорены недавно устроенные миссии, против них было разрешено вести военные действия, захватывать их в плен и обращать в рабство.
Эта норма соблюдалась и в других регионах и позже – малейшее неповиновение объявлялось враждебными действиями, которые наказывались преследованиями и обращением в рабство.
К этому времени Антилы уже перестали быть центром притяжения испанской колонизации. В эти годы испанцы вошли в соприкосновение с гораздо более населенными областями Америки и более сложно устроенными обществами Мезоамерики и Центральных Анд.
Важной вехой в истории испанской колониальной Америки должны были стать так называемые «Новые Законы» (Lyes Nuevas), изданные в 1542 и дополненные в 1543 г. Они запрещали обращение индейцев в рабство под каким бы то ни было предлогом, даже по причине бунта; запрещалось использовать индейцев в качестве домашних слуг против их воли. Впредь запрещалось создавать новые энкомьенды и передавать имевшиеся по наследству (статья XXX).
Новые Законы вызвали протесты конкистадоров и колонистов и даже вооруженное неповиновение (в Перу, более всего). Поэтому те части законов, что касались энкомьенды, были отозваны.
* * *
Несколько слов об отношении завоевателей к местному населению.
Первые, благоприятные, впечатления Колумба об островитянах, в том числе убеждение в легкости их обращения в христианство, улетучились, начиная с его второго плавания к островам, когда аборигены стали оказывать вооруженное сопротивление.
Хотя практически во всех королевских распоряжениях относительно аборигенов Америки подчеркивалась необходимость хорошего обращения с ними, это нисколько не мешало конкистадорам и колонистам не только нещадно эксплуатировать индейцев, но и жестоко с ними обращаться.
Это побудило в 1511 г доминиканских монахов Эспаньолы в проповеди с амвона, в присутствии правителя «всех Индий» (а тогда это был сын Христофора Колумба, Диего) осудить местных испанцев. В дальнейшем противостояние между конкистадорами и колонистами, с одной стороны, и защитниками индейцев, с другой, вылились в нескончаемые многолетние споры о характере индейца, его достоинствах и недостатках.
Для обсуждения при королевском дворе созывались специальные собрания (juntas), на которые, помимо членов королевских советов, приглашались представители конкистадоров и колонистов, а также монахи, теологи и правоведы. Это была борьба отдельных личностей и интересов разных социальных групп. Нередки были случаи, когда участники этого многолетнего диспута меняли свои взгляды, в зависимости от обстоятельств, на противоположные.
Так, Фрай Томас, когда-то (1516) подписавший письмо в защиту индейцев Эспаньолы, после того, как на побережье Венесуэлы были разорены миссии и убиты несколько монахов, дал обитателям венесуэльского побережья самую уничтожающую характеристику.
На первое место были поставлены антропофагия и содомия; далее – отсутствие какого-либо правосудия, нагота; отсутствие любви и стыда. Утверждалось, что индейцы как ослы глупы, дурны, бесчувственны; ни за что убивают и убиваются; правду хранят только в свою пользу; непостоянны; не знают, что такое совет; неблагодарны… хвастаются тем, что напиваются; опьяняются также дымом и некоторыми травами, что лишает их рассудка; они – скоты в своих пороках… И много еще чего, в том числе, что у индейцев нет бород. И заключение – никогда Бог не создавал людей, настолько погрязших в пороках и низости, без примеси какого-либо добра или сообразительности (bondad y policía).
Сходную позицию занял фрай Бетансос, также в 1516 г. выступавший в защиту индейцев. В своих мемориалах 1532 и 1534 гг. писал, что индейцы настолько подлы, что все делают лишь из страха… у них разума обычно не более, чем у детей 7-8 лет (“los indios son de tan vil condici&@243;n que ninguna cosa hacen por virtud sino por puro miedo [...] la capacidad de los indios, los cuales com&@250;nmente no tienen m&@225;s que niños de siete y ocho años”).
Бетансос даже утверждал, что божий суд справедливо падет на них (justísimamente es dado sobre ellos) с тем, чтобы они все умерли и чтобы от них не осталось и памяти… Он был уверен, что вскорости все индейцы пропадут (se han de acabar y consumir todos muy presto). А речь уже шла об обитателях Новой Испании, то есть нынешней Мексики.
На этот раз оппонентами доминиканца Бетансоса были францисканцы. Возражая против тезиса Бетансоса о неспособности индейцев, они просили Совет Индий спросить его, выучил ли он язык индейцев и какие проповеди (los sermones) он написал. Далее следовал очень выразительный совет – поскольку его зубы не были отточены, чтобы произносить язык индейцев, Бетанососу следовало молчать и закрыть рот камнем и грязью (y pues no aserraron sus dientes para pronunciar la lengua de los indios, callen y tapen la boca a piedra y lodo”).
Францисканцы писали, что дети местных обитателей хорошо пишут, поют в церкви, учат других музыке и читают им проповеди, которым их научили монахи.
Можно добавить, что перед самой смертью, уже на смертном ложе, Бетансос отрекся от своих слов о неспособности индейцев.
В дискуссию о способности индейцев принять христианскую веру был вовлечен Римский папа. В булле от 2 июня 1537 г. Sublimis Deus подчеркивалось, что Иисус Христос сказал своим последователям обучать (enseñar a) всех людей, так как все способны воспринимать веру.
Но «враг рода человеческого», завидуя этому, побудил некоторых из своих сателлитов утверждать, что западные и южные индейцы и другие люди, поскольку не знают католической веры, должны быть приведены к «нашему повиновению», как если бы они были животные, и обращают их в рабство, заставляя их так страдать, как поступают со скотом (los reducen a servidumbre urgiéndolos con tantas aflicciones como las que usan con las bestias).
Историки отмечали, что ни в Новых Законах (о которых шла речь выше), ни в сообщениях, поступавших в Совет Индий, не было ссылок на эту буллу. Нет ее упоминания в более поздних законах, и единичны ссылки в трудах того времени. Очевидно, что написанная на латыни, эта булла не оказала воздействия на большинство завоевателей и колонистов.
Вот что уже к середине XVI в. писал конкистадор и историк Овьедо (Г. Фернандес де Овьедо и Вальдес). Известные юристы (legistas), знатоки канонического права (canonistas), теологи, монахи и прелаты горячо спорили относительно того, должны или нет индейцы работать на испанцев, разумны они или нет (si son capaces o no) и пр.
Поскольку высказанные мнения были очень различны, никакой пользы из этих споров, утверждал Овьедо, не последовало ни для земли, ни для индейцев. Сам он считал, что индейцы по природе своей ленивы и порочны, мало работают, и меланхоличны, трусливы, viles, с дурными наклонностями, лживы и непостоянны.
Как многие из здесь присутствующих знают, самым последовательным сторонником защиты индейцев был Бартоломе де Лас Касас, поначалу конкистадор и энкомендеро на Эспаньоле и Кубе, затем священник, монах и, наконец, епископ (Чиапаса).
Известность при жизни Лас Касас обрел своими страстными выступлениями в защиту индейцев, а также произведениями, в которых обличал методы испанской колонизации Америки. Его книга «Кратчайшее сообщение о разорении Индий» (Brevísima relación de la destrucción de las indias), опубликованная в 1552 г., быстро была переведена на некоторые европейские языки.
Лас Касас написал также две больших книги, в которых речь идет об аборигенах Америки, «История Индий» и «Апологетическая история».
«История Индий» - это подробное описание завоевания Америки испанцами, сопровождаемое сведениями о местных народах. Изложены там достаточно подробно и некоторые эпизоды жизни самого автора, связанные с его деятельностью по защите индейцев.
В «Апологетической истории» речь идет об индейцах Америки в их сравнении с обитателями Старого Света. Главной целью написания этой книги, по словам Лас Касаса, было «познать все и столь бесчисленные народы (naciones) этого обширнейшего мира, обесславленные некоторыми...». Это намерение защитить индейцев от ложных характеристик и представить их в истинном, по мнению Лас Касаса, свете вылилось в фундаментальную попытку осмыслить такое новое для европейцев явление как обитатели Нового Света.
В «Апологетике», как обычно кратко называют эту книгу, первые главы рисуют географическую среду острова Эспаньолы (Гаити). Здесь же излагаются природные факторы (causas) влияния на землю и обитающих на ней людей. Эспаньола сравнивается с известными в древности островами (Англия, Сицилия, Крит), при этом Лас Касас считал, что она их превосходит по многим параметрам (среди них — величина, мягкость климата, богатство).
Эту высокую оценку Эспаньолы как места обитания человека Лас Касас перенес на соседние острова и на большую часть материковой Америки. Благоприятным физическим условиям Нового Сета отвечали, согласно убеждению Лас Касаса, обитающие там люди. Ибо, по его мнению, «... природа создает определенное тело, чтобы оно соответствовало определенному духу».
Эта, теоретическая, часть работы написана с опорой на идеи Аристотеля и некоторых других мыслителей древности и средневековья. Лас Касас писал, например, что «фигура головы и ее частей является главным признаком и физиономией того, является ли человек проницательным или нет (sotil o no sotil), разумен ли он, есть ли у него понимание или нет, с хорошими он наклонностями или дурными. Он много рассуждал о разных формах головы и соответствующих качествах человека.
Лас Касас применил представленные им критерии к индейцам, и нашел у них преимущественно положительные соответствия. Лас Касас сделал вывод, что очень хорошо сложенные тела индейцев готовы принять в себя благородные души и воспринять божью благодать и провидение.
И так — во всем, на протяжении обширного исследования. А если он был вынужден признать, что у индейцев есть какие-то отрицательные черты, он находил им параллели у народов Старого Света.
Большая часть книги, главы с 40 по 263, посвящена исследованию результатов деятельности аборигенов Америки и их духовных свойств. При этом начал Лас Касас с описания материальной жизни, описал индейские ремесла и города. Рассматривал происхождение идолопоклонства, привел сведения о религии народов древнего мира и, наконец, обратился к божествам индейцев, которым отведены более 60 глав.
В нескольких главах речь шла о священнослужителях древнего Старого Света и Америки. Более двадцати глав - описание жертвоприношений и церемоний народов Старого Света и почти столько же - Нового. В нескольких главах он сравнил их.
Лас Касас полагал, что ритуальные пиршества, сопровождаемые пьянством, были очень распространены и обычны среди древних язычников, «и что оттуда эти наши индейские народы должны были это унаследовать».
Есть также главы об «управлении», брачных обычаях, инцесте, похоронных обрядах, питании и некоторых других аспектах жизни.
Четыре заключительные главы, с 264 по 267, посвящены разбору того, что такое «варварство», и в какой мере категория «варвары» применима к индейцам.
В конце этой книги он написал, что объявил, показал и ясно доказал, что у всех людей Индий было свое управление (tenían sus repúblicas)... потому что все они по природе очень тонкого, живого, ясного и способного ума.
Величие Лас Касаса не только в том, что он на практике старался защитить индейцев от алчности соотечественников, но и в том также, что он целенаправленно и планомерно, в отличие от многих предшественников, старался поднять оценку индейцев и их культуры до уровня народов европейской древности и современности.
* * *
Споры богословов между собой или между мирскими людьми и священнослужителями о характере и способностях аборигенов лишь в малой мере определяли судьбу последних. Она решалась в конкретных отношениях между конкистадором и колонистом, с одной стороны, и аборигеном, с другой.
Пренебрежение испанцев к жизни аборигенов, выливавшееся в злодеяния, суммированы и красочно обрисованы в упомянутой книге Лас Касаса «Кратчайшее сообщение о разорении Индий». Многие современники, да и более поздние исследователи упрекали Лас Касаса за преувеличения. И в самом деле, их можно встретить в его работах.
Но вот что писали в 1516 г. доминиканские монахи острова Эспаньолы. По их словам, испанцы, что туда перебрались, считали, что у индейцев не было веры, и поэтому их можно было убивать, пленить, отбирать у них земли и владения и имущество без всяких угрызений совести (por ser estas gentes sin fe, podían indiferentemente matarlos, cautivarlos, tomarles sus tierras, posesiones é señoríos é cosas, é dello ninguna conciencia se hacía).
По словам монахов, испанцы отнимали у аборигенов жен и дочерей, убивали их, когда хотели, только лишь, чтобы испробовать свои мечи (é matando dellos cuanto querían, no para más de probar sus espadas).
Они писали, что, поскольку на первых порах на островах не было подходящих домашних животных, все грузы переносили индейцы, при этом им не предоставляли пищу. В таких условиях из 100 человек не выживали и 10. Те же индейцы несли в гамаках собак, чтобы они в пути не сбили лапы. Этих собак спускали для поисков бежавших индейцев, собаки их находили и загрызали.
Монахи привели случай, когда при переноске грузов женщинами их хозяин убил поочередно всех трех, так как они от усталости не могли передвигаться. Привели они примеры и других жестокостей конкистадоров, в том числе, убийство младенцев, которые мешали своим плачем.
Монахи сослались на свидетеля из первых испанцев, прибывших с Колумбом, не назвав его, правда, по имени (у Лас Касаса он назван). И этот человек добавлял, что с индейцами обращались не лучше, чем с собаками, и не называли их по-другому (destas gentes no hacíamos más caso que de perros, ni les sabíamos llamar otro nombre).
Монахи также писали, что конкистадоры не беспокоились о том, чтобы наставлять индейцев в католической вере. Вспомним, что это было главным условием предоставления индейцев в энкомьенду.
Под письмом стояли подписи таких авторитетных монахов как Domingo de Betanzos, Antonio Montesinos, Thomas Ortiz, Petrus de Córdoba. И, тем не менее, издатели документа усомнились в подлинности изложенных в письме фактов, посчитав, что монахи переусердствовали в своем намерении защитить индейцев.
* * *
Но вот фрагмент судебного разбирательства по поводу обращения с индейцами Васко Поркальо де Фигероа, одного из завоевателей Кубы, запротоколированный в марте 1522 г.
Даю дословный, неотредактированный перевод: «Он был спрошен, велел ли он вытащить и отрезать яички и члены и другие члены… у нескольких индейцев и велел ли сжечь других; и что, когда были отрезаны названные яички, он велел их съесть тому, у кого их отрезали. Сказал да, сделал» (Fue preguntado si ha mandado sacar e cortar los compañones e miembros e otros miembros de sus personas a algunos indios e mandado quemar a otros, e que si así cortados los dichos compañones si los ha mandado comer á quien los cortaba: dijo si ha hecho).
Из дальнейшего разбирательства вытекает, что Поркальо так поступил с тремя индейцами, которые почти уже умирали, так как ели землю. После он велел их сжечь. И что он сжег еще 12 человек, так как они тоже ели землю. Поркальо объяснил, что он прибег к такой казни, так как в нескольких провинциях умерло много индейцев из-за поедания земли.
Выясняется также, что он велел сжечь только тех, что были не в состоянии работать. А другим велел смазать рты и прижечь их (se los ha hecho pringar é quemar las bocas).
Спросили о возрасте… Около 28 лет
* * *
Нельзя сказать, что островитяне безропотно переносили тяжесть колонизации. Особенно успешными были их действия против испанцев, когда многие из колонистов ушли на завоевание материковых земель в Мексике и Перу, а также во Флориде.
Действия одного из вождей Эспаньолы, Энрике (1519 – 1533 гг.), воспитанного, кстати, францисканцами, были настолько успешны, что испанский король заключал с ним мир и «даровал» ему и его людям земли для свободного поселения (события, связанные с этим вождем, подробно описаны Лас Касасом и Овьедо).
Восставали также обитатели других островов - Сан-Хуана, Ямайки и Кубы.
Испанец, проживший на Кубе 20 лет, писал в 1543 г., что за эти годы не было ни одного, когда не приходилось «замирять» индейцев. В 1541 г. мятежным индейцам на Кубе без успеха пытались противостоять отряды, составленные из испанцев и негров. Наконец, власти нескольких городов решились послать против беглых индейцев отряд индейцев же. Это принесло успех – часть обитателей лагеря мятежников была убита, другая пленена.
1540-ми годами, очевидно, закончилась активная фаза сопротивления островных индейцев испанцам. К этому времени произошло значительное сокращение местного населения. В 1544 г. в 5 испанских поселениях Кубы (Баямо, Пуэрто-Принсипе, Гаване, Ла-Саване и Санкти-Спиритус) епископ Сармьенто насчитал менее 900 местных индейцев. Некоторое их число было также в Баракоа (более 200 человек) и в Сантьяго-де-Куба.
Еще меньше их оставалось на Эспаньоле и Сан-Хуане и, кажется, совсем уже не было на Ямайке.
В начале XVII в. (1608 г.) один из епископов Кубы писал, что ни одно прежнее поселение индейцев (“pueblo de indios”) нельзя считать таковым, потому что все они “обыспанены” (españolados).
* * *
На островах аборигены перестали быть явлением, с которым испанцам следовало считаться. В качестве рабочей силы они стали активно замещаться привезенными из Африки рабами. Переписные листы первой переписи населения Кубы (70-е гг. XVIII в.) еще отметили в нескольких поселениях на востоке острова наличие «индейцев» (несколько более 2 тыс. человек). Но в опубликованных результатах этих сведений не было.
На материке, в районе прежних высоких цивилизаций, то есть в Мезоамерике и Центральных Андах, ситуация была другой. Там индейцы, несмотря на демографические потери периода конкисты и ранней колонизации, представляли реальную силу. Об этом говорит ряд восстаний второй половины XVIII в., наиболее известным из которых является то, во главе которого стал Хосе Габриэль Кондорканки (José Gabriel Condorcanqui) в 1780 г.
* * *
Примечательно, что приблизительно в это же время в Европе возобновился интерес к коренному обитателю Америки. Некоторые умы Старого, а затем и Нового, Света стали вновь размышлять о состоянии культуры (духа) обитателей Америки (теперь уже, не только индейцев, но и креолов - потомков европейцев). В отличие от диспутов XVI в., начало этим было положено не служителями церкви, а натуралистом.
Жорж Луи Леклерк, граф Бюффон, в своей «Естественной истории», выходившей с 1749 по 1789 гг., пришел к выводу о «слабости» и «незрелости» американского континента в сравнении со Старым Светом. Отправной точкой такого мнения ему послужило отсутствие крупных четвероногих животных в Америке.
Это свое представление об Америке натуралист распространил и на аборигена.
Не правда ли, возникают параллели с идеями Лас Касаса? Только у Бюффона они были противоположного направления.
Он писал так: «На той пустой земле, где человек, в небольших количествах, жил разобщенный, бродящий, где, вместо того, чтобы использовать эту землю в качестве хозяина как собственное владение, он не имел над ней никакой власти. Он никогда не подчинил себе ни животных, ни стихии, не овладел морями, не управлял реками, не обрабатывал землю, и сам он был только животным первой категории, и для природы он существовал только как существо без последствий…» и так далее.
По утверждению Бюффона, дикарь Нового Света слабее, чем европеец телом, он также много менее чувствителен, и, в то же время, более робок и труслив; у него нет никакой живости, никакой активности в душе... Возьмите у него голод и жажду и вы тотчас же разрушите активный принцип всех его движений. Он будет глупо отдыхать целый день, стоя на ногах или лежа.
У Бюффона нашлись последователи среди философов и историков.
Одним из них был прусский энциклопедист аббат Корнель де По. В работе 1768 г. аборигенов Америки (он их называл дикарями) он считал животными, или несколько более, которые ненавидят законы общества, живут каждый для себя, не помогая один другому, и так далее.
По его представлениям, обитатели Америки менее чувствительны, чем европейцы, у них меньше человечности, меньше сердечности и понимания, одним словом, меньше всего. Они непоправимо ленивы и неспособны к малейшему умственному прогрессу (Gerbi, 49-52). Де По иронизировал над школами инкских мудрецов, амаутов, в которых, по его словам, «некоторые безграмотные с титулами, которые не умели ни читать, ни писать, обучали философии других неграмотных, которые не умели говорить».
Причину такого положения он объяснял дегенерацией американского человека, вызванной, в свою очередь, природными причинами - землетрясениями, наводнениями и т.д.
Работа де По только в Германии сразу же была издана несколько раз, а кроме того, переводилась на английский и голландский. Его идеи вызвали живейшую негативную реакцию у многих его современников, которые, наоборот, подчеркивали доброту, мягкость, умеренность и прилежность к труду американских аборигенов.
Последователями и сторонниками де По стали французский аббат Гийом Рэйналь (Guillom Raynal, 1713 - 1796) и английский историк Уильям Робертсон. Именно книга английского автора (История Америки, 1777 г.) распространила по всей Европе идеи Бюффона и де По.
Наиболее характерной чертой американца (так Робертсон называл аборигенов) являлась, по его мнению, апатия, вызванная частично климатом, а частично возможностью существовать, не прилагая больших усилий. Аборигены не сумели приручить животных, и настоящими домашними животными для американских аборигенов были их жены.
Даже самые цивилизованные аборигены, к которым Робертсон относил обитателей Перу, слабы духом, неспособны ни к какому мужественному предприятию.
* * *
В эти же годы, в Европе появились люди, которые знали Америку не понаслышке. В 1767 из испанских колоний были изгнаны иезуиты. Некоторые из них принялись за описание природы и населения тех стран, где многие из них родились. Было подсчитано, что всего таким образом было создано около 400 работ.
Так вот, ряд американских иезуитов выступили с опровержением тезисов де По и Робертсона. Может быть, одним из наиболее последовательных противников де По был иезуит из Мексики Франсиско Хавьер Клавихеро, книга которого «Древняя история Мексики» была издана на итальянском в 1780-81 годах.
В пятом очерке «О физическом и моральном состоянии мексиканцев» (так он называл индейцев Мексики) Клавихеро вступает в дискуссию по поводу дегенерации людей в Америке. Хотя, как писал Клавихеро, у де По дегенератами предстают все - индейцы, европейцы, живущие в Америки, креолы и метисы разного происхождения, он защищает только индейцев, как наиболее оскорбленных и менее защищенных.
Они, по его мнению - не слабы, не незрелы, они не имеют отвратительных физических черт, присущих некоторым народам Старого Света. «Мексиканцы же, в особенности, красивы, здоровы, крепки и не подвержены многим болезням и заболеваниям. Ни у одного мексиканца никогда не пахнет изо рта». Индейцы, по словам Клавихеро, обрабатывают землю, валят лес, строят дома, делают и поддерживают в порядке дороги, роют шахты… делают самые тяжелые работы.
Клавихеро писал, что он близко знал американцев (он называл индейцев и так), несколько лет преподавал им в семинарии, имел несколько учеников. Поэтому он заявлял «де По и всей Европе, что души мексиканцев ни в чем не ниже душ европейцев, что они способны ко всем наукам, даже самым абстрактным».
Еще в одном очерке, названном им «О культуре мексиканцев», Клавихеро опровергал обвинение де По относительно «всех американцев», что они были варварами и дикарями. Его доводами были то, мексиканцы знали монету (в виде зерен какао), железо и медь, умели строить мосты и корабли, использовали известку, у них была письменность, календарь, гражданская и военная архитектура, ювелирное дело и прочее. Они имели богатый язык и мудрые законы. Клавихеро допускал, что образование у мексиканцев было ниже греческого в интеллектуальном аспекте, но много выше – с точки зрения морали и добродетели.
Был у Клавихеро и очерк о религии. Он считал, что паганизм религии мексиканцев «был менее суеверен, менее непристоен, менее легкомыслен и менее не рационален, чем религии самых образованных народов древней Европы». Даже человеческие жертвоприношения он защищал, не прощая лишь антропофагии. Но и здесь он находил параллели у народов Европы.
В общем-то, в книге Клавихеро не было ничего существенно нового в сравнении с тем, что написал Лас Касас в «Апологетике». Но книга Лас Касаса не была в то время издана, и его идеи были известны лишь узкому кругу испанских историков, в то время как труд Клавихеро, как и работы многих других иезуитов, стали известны просвещенной Европе да и в Америке.
В Северной Америке против идеи вырождения животных и человека в Новом Свете выступил Томас Джефферсон. Его книга «Заметки о Вирджинии», где он касался данной проблемы, стала известна в Америке и Европе в переизданиях и переводах в 80-е годы 18 века (Gerbi, 231).
Вот что он писал о коренных обитателях Северной Америки - краснокожий храбр, предусмотрителен, ласков со своими детьми, верен своим друзьям, он жив и умен, и, так же как и белый, склонен к охоте и азартным играм. Его недостатки вызваны не природой, а исключительно обстоятельствами. Доказательство того, что краснокожие не ниже европейцев в своих умственных способностях, Джефферсон находил в их мастерстве ораторов .
* * *
Ко времени завоевания независимости странами Латинской Америки в первой четверти 19 в. соотношение коренного и потомков пришлого населения было в разных странах неодинаковым. Более всего коренных обитателей сохранилось в Мексике, Гватемале и в странах Центральных Анд.
После завоевания независимости латиноамериканскими государствами в них с разной интенсивностью стали осуществляться буржуазные реформы, в том числе, по закреплению и расширению частной собственности на землю. Политика правительств по отношению к коллективным землям, в частности, индейским, была важнейшим фактором истории каждой страны.
В Мексике с середины XIX в. у индейцев были изъяты десятки миллионов гектар. Обезземеливание было одним из основных факторов восстаний индейцев и стало одной из причин революции 1910 г.
Именно активное участие аборигенов в Мексиканской революции привело к тому, что в этой стране зародился индихенизм, то есть целенаправленная политика государства по вовлечению аборигена в систему капиталистических отношений.
В 1940 г. в на Первом межамериканском индихенистском конгрессе президент Ласаро Карденас так выразил цель индихенизма – «Задачей нашей индихенистской политики является не поддерживать аборигенов как аборигенов или индианизировать Мексику, а мексиканизировать аборигена».
В целом сходных принципов придерживались власти и других странах Латинской Америки, где сохранилось аборигенное население. Там интенсивное развитие индихенизм получил главным образом после Второй Мировой войны.
Развитие капиталистических отношений в странах Латинской Америки усугубляло социальные противоречия – многие слои мелкой и средней буржуазии оказывались на грани разорения, проходило расслоение крестьянства и дальнейшее лишение его земель. Наиболее уязвимыми в этом процессе оказались коренные обитатели; некоторым малочисленным группам развитие страны, на территории которой они обитали, грозило уничтожением.
В стремление к ускоренному экономическому развитию, свойственном многим странам Латинской Америки, ставка делалась и делается на развитие регионов, прежде не привлекавших к себе внимания, где, как правило, находились многие индейские группы.
* * *
К середине 1970-х стало ясно, что основная цель официального индихенизма – нивелировать аборигенное население до однообразной массы, неотличимой от остального населения, не удалась.
Этот индихенизм стал подвергаться критике. С 1970-х гг. латиноамериканские и другие этнографы все чаще объединяли свои усилия в защиту прав аборигенов. Первая встреча подобного рода прошла на о. Барбадос, где была принята декларация в защиту коренных обитателей Америки.
Все большее распространение получали идеи о том, что коренные обитатели Америки сами должны решать судьбу их развития. Об этом было коллективно заявлено на конгрессе американистов в Штутгарте в (1968 г.).
И примеры такого развития событий давали сами индейцы.
Движения аборигенов различались по странам, в зависимости от традиций и массы коренного населения. Пожалуй, наиболее активным оно было в Боливии. Важную роль имела победа революции 1952 г., которая провозгласила право всеобщего голосования. Тогда же появились профсоюзы проиндейской ориентации.
В 1980-е гг. в Боливии уже имелось несколько индейских партий. Важное место в их требованиях занимали проблемы территорий. Идеология большей их части базируется на индейских традициях, но есть и такие, что восприняли западные идеологии.
В Эквадоре индейские организации создавались с начала 1960-х гг. В 1990-е гг. организации эквадорских аборигенов принимали участие в ряде избирательных компаний, не только локальных, но и национальных.
Движения аборигенов формировались и в других странах.
С начала 1970-х годов движения аборигенов Латинской Америки за свои права получили поддержку международной общественности в лице ЮНЕСКО и ООН. В 1982 г. в рамках ООН была создана Рабочая группа по аборигенным народам (Working Group of Indigenous Peoples) с мандатом отслеживать положение аборигенных народов и подготовить Всеобщую декларацию аборигенных прав.
1993 год был объявлен Международным Годом Аборигенных народов (Año Internacional de los Pueblos Indígenas), а десятилетие 1994/2004 - Международным Десятилетием Аборигенных народов (Decenio Internacional de los Pueblos Indígenas).
Выражением признания проблем коренных народов Америки стало присвоение Нобелевской премии индейской женщине Менчу (1992).
* * *
Новое понимание места аборигенов в жизни той или иной страны нашло отражение в ряде латиноамериканских конституций. В Латинской Америке есть страны, конституции которых почти целиком игнорируют проблему аборигенов – Белиз, Суринам, Французская Гвиана, Чили и Уругвай. Есть такие, где она лишь упоминается: Гайана, Гондурас, Коста-Рика и Сальвадор.
В то же время конституции Аргентины, Боливии, Бразилии, Венесуэлы, Гватемалы, Колумбии, Мексики, Никарагуа, Парагвая, Панамы, Перу и Эквадора, начиная с середины 1980-х гг., тем или иным способом признают наличие этнических меньшинств и защищают их этническое своеобразие.
Названные выше процессы привели к тому, что были пересмотрены (оценены по-другому) результаты того события, которому посвящено наше сегодняшнее мероприятие. В связи с намечавшимися на 1992 г. празднованиями 500-летия плаваний Колумба многие организации аборигенов Америки выступили против предполагаемых торжеств по этому поводу, считая путешествия Колумба началом уничтожения многих народов континента и причиной нынешнего жалкого существования современных коренных народов.
На Пятой ассамблее Всемирного совета коренных народов (Лима, 1987) была принята резолюция, отвергающая это празднование, а Индейский совет Южной Америки (СИСА) объявил так называемое открытие Америки началом геноцида, продолжающегося до сего времени.
Вместо провозглашенного в 1913 г. испанцами «Дня расы», день 12 октября в некоторых латиноамериканских странах стал называться «Днем уважения культурного разнообразия (Día del Respeto a la Diversidad Cultural, с 2010 г., в Аргентине), Днем Деколонизации (Día de la Descolonización, Боливия , 2011), Днем Встречи Двух Миров (Чили 2000 г), Днем Культур (Коста Рика, 1994) и т.д.
В Венесуэле с 2002 г. он получил название Дня Сопротивления Аборигенов (Día de la resistencia indígena).
* * *
Наконец, последний вопрос. Как людям, далеким от предмета сегодняшнего разговора, оценить его значимость?
Можно, конечно, рассматривать все в рамках культурного контакта. И в самом деле, на американских материалах родились или были разработаны несколько концепций культуры (культурный ареал, аккультурация, транскультурация, культура завоевания, кристаллизация культуры, присвоение культуры…)
Но вот что нужно иметь в виду при этом.
Непосредственным следствием завоевания и колонизации Америки стало резкое уменьшение численности аборигенов в целом и исчезновение отдельных народов или этнических групп. В первую очередь пострадали Большие Антильские и Багамские острова, затем северное побережье Венесуэлы, а также восточное побережье Бразилии и прибрежная область центральных Анд. Исчезло население некоторых районов по Амазонке. Сократилась численность населения на землях, когда-то подвластных астекам в Мезоамерике и инкам в Андском регионе.
Есть исследователи, которые полагают, что за первые 100 лет так называемого контакта погибало до 95 % коренных жителей тех районов, где появлялись европейцы.
Пережившие конкисту и раннюю колонизацию аборигены обрели (или им были навязаны) многие элементы из культуры завоевателей.
Но они остались, в своем большинстве, внизу новой социальной иерархии.
В целом, на мой взгляд, «обмен культурными ценностями» в колониальной Америке (начало которому положило плавание Христофора Колумба) между аборигенами и пришельцами напоминает обмен между грабителем и его жертвой - первый в результате «контакта» получает ценности, а второй – синяки, если останется жив.
* * *
Можно ли рассматривать открытие и колонизацию Америки как прогресс для колонистов? Пожалуй, да.
А прогресс для человечества?
Оправдан ли прогресс абстрактного человечества за счет уничтожения конкретных людей и обществ?
И еще один аспект. Для меня очевидно, что открытие Америки, ее истории и культуры, продолжается.
Каждый, особенно молодой, человек может открыть ее по-своему. И это будет «другой взгляд».
Спасибо за внимание.

Ссылка