Гардель Карлос (Carlos Gardel)
11 декабря 1890 года — 24 июня 1935 года
Аргентинский певец, композитор и актёр
"БЫТЬ ГАРДЕЛЕМ, ЗНАЧИТ БЫТЬ ЛУЧШИМ".
Карлос Гардель родился 11 декабря 1890 года во французском городе Тулузе. Он приехал в Аргентину в возрасте трех лет. В 1915 году вместе с Хосе Раццано записал «Мою грустную ночь», открыв, таким образом, эру танго-песни. С Альфредо Ле Пера он написал десятки знаменитых танго. В Париже он продал 110 тысяч пластинок менее, чем за год. В США снялся в 11 фильмах. Он уже записал более 800 песен, когда 24 июня 1935 года погиб в авиакатастрофе в Медельине, в Колумбии.
И если авторитет и значимость Карлоса Гарделя выдержали перипетии почти векового кризиса и даже выросли, то это не может быть лишь потому, что он с каждым разом пел все лучше и лучше. Должно существовать разумное объяснение стойкости народного поклонения или потрясающей живучести Гарделя, бессмертного в своем героической образе. Быть может, это объяснение затерялось среди бумаг национального архива вопросов без ответов, из которого мы, аргентинцы, черпаем вечно сомнения на завтрак и на обед.
Неискаженный голос его сегодня звучит везде, даже на самых изысканных каналах вещания, как будто мы упорно цепляемся за единственного аргентинца, свободного от подозрений, святого и символ всех соглашений: Гардель совершит очередной ритуальный круг и превратит свое имя в универсальный код дешифровки. Мы все знаем, что быть Гарделем означает быть лучшим.
Прошло более полувека со времени трагедии в Медельине, этой исторической нелепости. И страна уже другая, в которой массовые трагедии уже не так кровоточат и стали семейной историей, хоть и тяготят нас. В сегодняшнем Буэнос-Айресе только влажность и ностальгия остаются тонкой нитью, связывающей с тем другим городом 1920-х и 1930-х годов, засвидетельствовавшие превратности судьбы Гарделя. Ни слово, ни честь, ни любовь, ни совесть не остались прежними, и даже мачизм стал отвергнутой ценностью. Связующим звеном остается Гардель, который был рупором того старого портеньо, отчаявшегося, запутавшегося, и посреди глинистого Рио де ла Плата, погрязшего в бесконечной нищете и поверженного перед лицом неопределенного будущего, без перспектив.
С бюджетом совершенно не способным купить мечту, с этой бесполезной смуглостью кожи, кажется, что мы цепляемся за этого Гарделя, как за единственную защиту, известную и надежную.
Гардель и его танго дали право голоса этому аргентинцу. Тот, кто думает, что он был архетипом нашей нации, грешит поверхностностью и страдает слабоумием. Но ошибается, однако, и тот, для кого Гардель был лишь популярным артистом, чистым голосом, витиеватым стилем, постоянным противником всего нового в пении. Поскольку, не претендуя на эту роль, он стал самым сокрушительным орудием аргентинской культурной экспансии, целью которой был Париж.
Не бывает Бога без тайны, и Гардель, кузнец своей собственной легенды, оставил в тени точные сведения о своей личной жизни. Каждый раз он отмечал свой день рождения в другой день, он поставил под сомнение свой истинный возраст и даже позволил себе приписывать место своего рождения разным городам. Официальная история устанавливает местом его рождения Тулузу, во французской Верхней Гаронне, и дату 11 декабря 1890. Сын Берты Гардес и неизвестного отца, недостаток, который будет сказываться всю его жизнь. Неслучайно Гардель, незаконнорожденный сын, стал мифом и символом незаконнорожденной страны.
Туманные исследования и поиски отца Шарля Ромуальда Гардеса часто определяют его как Поля Лассерра, преуспевающего коммерсанта, женатого отца семейства, который не признает Шарля сыном и ускоряет отъезд белошвейки Берты навстречу ее американским приключениям, которым суждено закончиться в Абасто. Гардель никогда не упоминал своего отца, и эта незатянувшаяся рана повлияла на его нежелание создать самому традиционную семью. У него не было отца, и он сам не был отцом в библейском или генетическом значении.
Однако он загладит эту рытвину в своей судьбе: Гардель стал отцом танго-песни, он дал ей образ и подобие, он оставил ее в наследство, он дал ей свое имя.
За приключениями Гарделя в театре, на радио или в киномире, за горой вопиющей лжи гарделефобов и возможных или невозможных баек, привнесенных гарделефилами, еще дальше, за дешевой иконографией, существуют нераскрытые тайны. Россказни о его сексуальности, о делах на грани преступления, по крайней мере, во времена Абасто, просачивающаяся информация о причинах катастрофы на колумбийской земле, - все это оказывается не столь привлекательным для портеньо, убежденного, и не без оснований, что правда порой не так важна, как легенда.
Между той гарделевской Аргентиной, еще до эмиграции внутренних провинций в сторону Косты (береговой части), и ее несчастной сегодняшней версией – тысячи несчастий и сотни иллюзий, похороненных в уголке мертвых воспоминаний. Даже становится понятно, почему не желая принять тупость нашего настоящего, мы устремляем свои взоры на этого Гарделя и на этот его город, полный надежд. Гардель будет всегда, потому что он появился из мистической ценности, предугаданной или скрытой коллективным бессознательным.
И будет вполне законным, если мы поставим любую из его пластинок, чтобы поверить, как настоящие аргентинцы, что и мы тоже хозяева своему вдохновению и кузнецы своего счастья. И Гардель ответит, погружаясь в колодец памяти, укрепит руку и возвысит чувства, только натянув тонкую нить своего голоса.
Хорхе Гёттлинг
"КАРЛОС ГАРДЕЛЬ: КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЕГО ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА".
