Пример Уругвая
("La Nacion Argentina", Аргентина)

Газета The Economist попала в точку, назвав Уругвай страной года и охарактеризовав как «замечательные» либеральные реформы правительства президента Хосе Мухики (José Mujica), легализовавшего однополые браки, а также производство, продажу и употребление марихуаны.

Примечательно то, что обе радикальных меры, основывающиеся на культуре свободы, были предприняты людьми, которые раньше верили не в демократию, а в революцию марксистско-ленинского толка, ориентируясь на кубинскую авторитарную модель и однопартийную систему.

Придя к власти, президент Хосе Мухика, который в юные годы был участником революционного подполья, совершал налеты на банки и провел много лет в тюрьмах военной диктатуры, где подвергался пыткам, проявил полное уважение к таким демократическим институтам, как свобода слова, разделение властей, многопартийность, свободные выборы, а также рыночная экономика и частная собственность. Кроме того, он создал благоприятные условия для притока иностранных капиталовложений.

Эта политика пожилого государственного деятеля, который говорит с искренностью, не свойственной политическим лидерам, порой допуская вследствие этого оплошности, живет в своей скромной усадьбе в окрестностях Монтевидео и всегда летает эконом-классом во время официальных визитов, создал Уругваю образ стабильной, свободной и надежной страны. Это, в свою очередь, обеспечило ему условия для экономического роста, социальной справедливости и утверждения принципов свободы во всех областях, несмотря на сопротивление определенных кругов.

Следует отметить, что, в отличие от большинства латиноамериканских стран, для Уругвая характерна устойчивая демократическая традиция. Помню, когда я был маленьким, его даже называли «латиноамериканской Швейцарией», поскольку там было крепкое гражданское общество и строгое исполнение закона, а вооруженные силы неукоснительно соблюдали Конституцию. Кроме того, после проведения в Уругвае реформ, укрепивших светское государство и способствовавших развитию среднего класса, весь континент восхищался высоким уровнем образования, богатой культурной жизнью и гармоничными институтами гражданского общества этой страны.

Помню свои впечатления, полученные от посещения Уругвая в середине 60-х годов. Он был непохож на остальные латиноамериканские страны с их острыми социально-экономическими противоречиями. Качество прессы, теле- и радиопередач, театров, ассортимент продававшихся книг, высокий уровень политических дискуссий, университетская жизнь, писатели и деятели искусства – в особенности, та группа литературоведов и искусствоведов, которая оказывала немалое влияние на вкусы широкой публики, а также атмосфера безграничной свободы, которая ощущалась везде, весьма значительно приближали его к передовым европейским странам. Именно там я открыл для себя еженедельник Marcha, который с тех пор стал постоянно читать, чтобы быть в курсе происходящих в Латинской Америке событий. Это было одно из лучших периодических изданий, которые я знал.

Но именно тогда в этом обществе, которое, как казалось стороннему наблюдателю, все больше удалялось от Третьего мира и приближалось к западной цивилизации, стали возникать негативные процессы. Несмотря на все положительное, что в нем имелось, многие представители молодежи, да и не только молодежи, подпадали под одурманивающее воздействие революционной утопии и, повторяя кубинский опыт, совершали насильственные действия с целью разрушения этой «буржуазной демократии», в результате чего на смену ей пришел не социалистический рай, а военная диктатура правого толка, заполнившая тюрьмы политзаключенными, применявшая пытки и вынудившая уехать за границу многие тысячи уругвайцев. Исход лучших представителей творческой интеллигенции и научных работников, произошедший в те годы, имел тяжелейшие последствия для Уругвая. Тем не менее, демократическая традиция, уважение к закону и свободе не были уничтожены до конца в те страшные годы. После падения диктатуры демократия была восстановлена и еще более окрепла, благодаря тому опыту, который приобрели как правые, так и левые, осознавшие, что насилие может привести лишь в тупик.

В противном случае вряд ли победившие на выборах левые радикалы из Широкого фронта с самого начала продемонстрировали прагматизм и реализм, которые дали возможность высказывать самые различные точки зрения и способствовали углублению, а не сворачиванию демократического процесса в Уругвае.

Этот либеральный, демократический подход объясняет то, почему правительство Хосе Мухики пошло на легализацию однополых браков и первым в мире радикально изменило политику по отношению к проблеме наркотиков, стоящую перед многими странами, но особенно острую в Латинской Америке. Эти долгосрочные и глубокие меры, по словам газеты The Economist, «могут оказаться полезными для всего мира».

Однополые браки, уже разрешенные во многих странах мира, направлены на то, чтобы устранить нелепые предрассудки и покончить с несправедливостью, которой подвергались (и продолжают подвергаться в настоящее время) миллионы людей. И это не только несправедливость, но также постоянная дискриминация: от костров инквизиции до заточения в тюрьмы, преследования, презрительного отношения и различных проявлений произвола. Из-за абсурдного убеждения, что единственно допустимыми являются отношения между людьми разных полов, а те, кто ее нарушают – преступники или больные, гомосексуалисты и лесбиянки все еще сталкиваются с запретами, нетерпимостью и произволом, которые лишают их возможности вести свободную и открытую жизнь. Правда, к счастью, в этой области, по крайней мере, на Западе, постепенно разрушаются гомофобные предрассудки и запреты, на смену которым приходит рациональное убеждение, что сексуальный выбор должен быть столь же свободным и многоплановым, как религиозный и политический, а однополые пары столь же нормальные, как и разнополые. (Парламент Уганды только что принял варварский закон, вводящий пожизненное тюремное заключение для всех людей, вступающих в однополые отношения).

Что касается наркотиков, в мире преобладает представление о том, что лучшим способом решения этой проблемы является уголовное преследование. Хотя весь накопленный опыт указывает, что сколько бы сил и средств ни направлялось на искоренение наркотиков, их производство и потребление возрастают повсеместно, обогащая преступные группировки, промышляющие этим бизнесом. В наши дни это основной фактор коррупции, угрожающий вновь возникшим и традиционным демократиям и сеющий смерть по всей Латинской Америке.

Увенчается ли успехом смелый уругвайский эксперимент по легализации производства и потребления марихуаны? Несомненно, если бы эта мера не ограничивалась лишь одной страной (и не шла исключительно от правительства), а включала в себя международное соглашение, заключенное как странами производителями, так и потребителями. Но в любом случае эта мера нанесет удар по наркоторговцам и, соответственно, по преступности, связанной с нелегальным потреблением. А в итоге она докажет, что легализация лишь на начальном этапе вызывает некоторое увеличение потребления, а затем, после снятия запрета, который лишь привлекает молодежь, приведет к его сокращению. Главное в том, чтобы легализация сопровождалась реабилитационными и разъяснительными мерами, подобными тем, которые рассказывают о вреде курения или алкоголя, чтобы те, кто курят марихуану, отдавали себе полный отчет в последствиях своих действий.

Свобода всегда несет с собой определенные риски, и те, кто верят в нее, должны быть готовы противостоять им во всех областях, а не только в культурной, религиозной и политической. К пониманию этого пришло правительство Уругвая, и за это оно заслуживает одобрения. Хотелось бы, чтобы и другие учли этот опыт и последовали примеру Уругвая.

Ссылка